IIII. ЧИСТОТА КОРАНИЧЕСКОГО ТЕКСТА
3) КОМПОЗИЦИЯ СТИХОВ И ГЛАВ ОПРЕДЕЛЕНА БЫЛА САМИМ ПРОРОКОМ.
14. Что гласит относительно композиции Корана история.
Существуют весьма многочисленные исторические свидетельства, удостоверяющие истинность приведённого выше утверждения, что содержится в Священной Книге; имеются совершенно неоспоримые доказательства (почерпнуть их можно из источников, подлинность и надёжность которых сомнений не вызывают) того, что к моменту смерти Святого Пророка текст Корана – т.е. его состав и порядок расположения стихов и глав – ничем не отличался от арабского текста Священной Книги в любом современном издании. Мы рассмотрим очерёдность стихов (с одной стороны) и глав (с другой) по отдельности, причём как в первом, так и во втором случае обсудить нам придётся следующие вопросы:
Существовал ли некий композиционный строй, который был принят как самим Святым Пророком, так и – при жизни его – сподвижниками Пророка?
Соответствовал ли этот строй тому порядку, в котором ниспосылались стихи разных глав?
Отличается ли нынешняя композиция Корана от той, что принята была Святым Пророком или что существовала в годы его жизни?
Нелепо было бы предполагать, что такая большая книга, трактующая о предметах столь многих и столь различных, могла бы быть выучена и регулярно читалась бы наизусть (в частности, во время молитв), если бы не имелось определённого какого-либо порядка, в котором следуют друг за другом её части. И в то же время – нет ни одного, пожалуй, христианского критика Ислама, который бы такого предположения не высказал. Основания у всех заявлений этого рода одни и те же. Свидетельства истории игнорируются полностью, и фундаментом, на котором, зиждутся такие высказывания, являются исключительно голословное утверждение невозможности обнаружить какую-либо систему в расположении стихов и глав. Приведём здесь один краткий абзац из «Жизни Мухаммада» Мюира: он показателен не только как содержащий весьма типичные для критиков-христиан заявления; определённый интерес этот фрагмент представляет и потому, что демонстрирует, каким образом самому его автору удалось обойти то, о чём свидетельствует история:
«Мы, впрочем, далеки от предположения, согласно которому Коран целиком повторялся в те времена в чётко установленном каком-нибудь порядке. Согласно утверждению мусульман, та компиляция, что существует на сегодняшний день, следует расположению частей, предрешённому Мухаммадом; и может даже показаться, что ранняя традиция предполагает наличие своего рода общеизвестной последовательности (курсив М.А.). Но признать это представление соответствующим действительности мы не можем; ибо если какой-нибудь чёткий порядок соблюдался бы или был бы санкционирован Пророком, то его, вне всякого сомнения, сохранили бы для составленного впоследствии собрания. Коран же, в том виде, в каком дошёл он до наших дней, не соответствует – если говорить о том, как взаиморасположены разные его части, – сколь-либо понятному организационному принципу (тематическому или хронологическому); и не представляется вероятным, чтобы в этом именно порядке повелел произносить его текст Мухаммад. Сомневаться приходиться нам даже в соответствии числа сур (т.е. глав) определённого Мухаммадом, тому, что признаётся ныне. Во всяком случае, последовательность, в которой представлены содержания некоторых сур, не может, в большей части случаев, являться именно той, что предполагалась Пророком».
Кое-какие из сносок под этим абзацем свидетельствуют наглядно о борьбе, которую вели в сознании автора исторические факты с религиозною предубеждённостью. Так, отвергая в целом мысль о том, что существовал во дни жизни Святого Пророка какой-то упорядоченный строй в тексте Корана, Мюир, тем не менее, вынужден допустить следующее: «Мы читаем о некоторых соратниках Пророка, которые весь Коран целиком могли повторить за определённый промежуток времени; это возможно, говорит о наличии какой-то традиционно принятой связи между частями». В другом подстрочном примечании исследователь признаёт, что были такие четыре или пять человек, которые «со скрупулёзной точностью» могли повторить Коран полностью, тогда как «несколько других могли рассказать всё очень близко к тексту, и это – ещё до кончины Мухаммада». Так же точно, отрицая даже то, что число сур было определено Святым Пророком, Мюир добавляет следующую сноску:
«Но существуют основания полагать, что основные суры, включающие все те фрагменты, которые произносили наиболее часто, обладали порядком строго фиксированным и известны были под какими-то названиями или опознавались по другим отличительным чертам. О некоторых говорят (и тут я ссылаюсь на традицию раннюю и совершенно достоверную), что так обозначил их сам Мухаммад. Так, своих соратников, бежавших было во время разгрома при битве при Хонейне, он призвал назад криком: «Мужи суры «Бакара»!» (т.е. 2–й суры)».
«Традиционно считается, что несколько человек выучили наизусть некоторое количество сур ещё при жизни Мухаммада. Так «Абдулла бин Масуд выучил семьдесят сур, услышанных им из уст самого Пророка; и на смертном своём одре Мухаммад повторил семьдесят сур, среди которых было семь длинных». Означают этого рода традиционные представления, что по меньшей мере какая-то часть откровения была разделена на суры (причём являлось такое деление общепризнанным); возможно, верным здесь было бы даже заключение, согласно которому и сами эти суры повторялись в некоем принятом порядке».
«Использование Мухаммадом сур в процессе богослужения должно было, вне всякого сомнения, способствовать тому, чтобы форма их в определённой степени фиксировалась и чтобы устоялась, в какой-то мере, их очерёдность».
По тому же поводу говориться в другом примечании, что «упомянутые выше традиционные представления о том, сколько сур могли повторить наизусть некоторые из сподвижников Пророка и сколько повторил сам Мухаммад на смертном одре, предполагают также существование этих сур в форме завершённой и полной».
Таким образом, почти каждое замечание, что встречается в абзаце, цитированном ранее, вступает в противоречие с приводящимися в сносках заключениями, которые основаны на исторических фактах, почерпнутых из сообщений абсолютно достоверных. Хотя и сформулировано всё, сказанное в подстрочных примечаниях, весьма осторожно и сдержанно, противоречия, тем не менее, слишком очевидны, чтобы внимательный читатель не обратил на них внимания; в сознании автора происходит борьба, природу которой понять нетрудно. В основном тексте утверждается, что отсутствует какой-либо порядок или композиционная логика в расположении стихов и глав Священного Корана, тогда как в сносках приводятся исторические доказательства наличия архитектонической связи такого рода. Текст голословно утверждает, что суры даже не были со сколь-нибудь значительной степенью точности обозначены Святым Пророком и что не установил он числа их, а упомянутые в примечаниях исторические факты свидетельствуют о том, что признанное всеми деление на главы существовало и что форма всякой главы была чётко определена. Использование автором сочетаний слов типа «какая-то часть» или «в определённой степени» тут совершенно понятно – не может же он принять эти в сносках приводимые свидетельства безоговорочно после всех необоснованных заявлений, которые сделаны были в основном тексте. Легко прийти к выводу: если «семьдесят сур, среди которых были семь длинных» существовали «в форме завершённой и полной» (как признаётся это в примечании) – причём нету никаких доказательств того, что остальные сорок четыре суры (короткие и, вне всякого сомнения, включавшиеся обычно в молитвы) не обладали такою же точно формой, – то следует допустить наличие этих «завершённости и полноты» применительно ко всем сурам. ещё более очевидным станет этот вывод, если принять во внимание следующее: автор исследуемого текста сам признал, что было у Пророка несколько сподвижников, которые могли наизусть повторить не только семьдесят сур, но весь Коран целиком – причём способны они были проделать это «со скрупулёзной точностью».